1. Для кого вы написали эту книгу?
Для всех терапевтов, которым важно понять людей, сталкивающихся с конфликтами, связанными с диссоциативными частями и внутренними голосами. Для тех, кто хочет смотреть дальше того что на поверхности, дальше симптомов и получить глубокое, целостное понимание человека.
2. Каким терапевтическим подходам или сообществам она будет наиболее полезна? И кому, возможно, не подойдёт?
Я надеюсь, что её можно будет использовать в любой сфере психического здоровья — в государственных или частных учреждениях, больницах, ассоциациях — везде, где люди, испытывающие боль, ищут помощь. Эта книга не привязана к одной терапевтической школе, а предлагает травма-информированную рамку, которую можно интегрировать в разные подходы.
3. С чего началось написание этой книги?
На моих обучениях терапевты часто спрашивали о сути моего метода работы и предлагаемых мною интервенциях. Помню, как одна коллега сказала: «Похоже, вы точно знаете, что именно вы делаете, зачем и для чего — где можно прочитать об этом подробнее?» Постепенно из таких вот разговоров выросла идея этой книги.
4. Была ли конкретная история или клиент, которые вдохновили вас начать?
Каждый клиент — мой учитель. Но особенно я помню работу с пережившими торговлю людьми и насилие в религиозной среде. Их мужество и сложный внутренний мир глубоко повлияли на мою терапевтическую позицию.
5. На ваш взгляд, что действительно работает в терапии?
Чтобы по-настоящему помочь, нужно понимать трудности человека за пределами предъявленных симптомов. Видеть глубинные причины, истоки и функции его внутренней системы.
В своей книге я описываю, что эффективная терапия включает:
- Создание условий безопасности перед переработкой травмы, чтобы избежать перегрузки системы
- Признание защитной роли каждой части, даже если её стратегии выглядят вредоносными
- Относиться к голосам и частям как к значимому опыту, а не просто к симптомам, с которыми нужно разобраться или от которых нужно избавиться
- Адаптацию к каждому этапутерапии: от стабилизации до переработки травмы и интеграции
Речь идёт о работе в структурированной, травма-информированной рамке при одновременной гибкости и внимательности к человеку перед вами.
6. Какие ключевые элементы необходимы для того, чтобы произошло исцеление?
Я подробно описываю это в книге, потому что исцеление не бывает одинаковым для всех — оно зависит от типа диссоциативных частей и их защитных стратегий.
Некоторые важные элементы:
- Безопасность и стабильность — как внутри, так и вне терапевтического кабинета
- Понимание внутренней системы — включая диссоциативные части, голоса, их триггеры и функции
- Сострадательное любопытство, помогающее клиенту понять «почему» и «зачем» их опыт таков
- Постепенная работа и интеграция травматических воспоминаний в таком темпе, чтобы не дестабилизировать систему
- Сотрудничество со всеми частями, работа вместе с «сопротивлением», а не против него
- Поддержка повседневного функционирования, заземления и эмоциональной регуляции
Исцеление — это восстановление связей: с собой, между частями и с жизнью за пределами травмы.
7. Если бы читатель мог унести из книги только одну ключевую мысль, что бы вы хотели, чтобы это было?
Понимание возможно, а изменения случаются. Можно научиться жить так, чтобы каждый день казался стоящим того, чтобы его прожить.
8. В вашей работе требуется глубокое сочувствие, терпение и внутренняя устойчивость. Что помогает вам оставаться в ресурсе и избегать выгорания?
Я помню всё, чему меня научили клиенты за эти годы. Почти до автоматизма. За это время я впитала в себя такой способ отвечать, который откликается на их потребности и соответствует этапу, на котором мы находимся. И я всегда помню: я могу сделать лишь то, что допускает этот момент, а самые сложные реакции чаще всего рождаются из боли и попыток защититься.
9. Какие самые распространённые ошибки совершают терапевты, начиная работать с диссоциацией, частями и голосами?
Недостаток обучения или супервизии. Иногда очень разные концепции смешиваются и используются так, как будто это одно и то же, — это затуманивает концептуализацию случая и усложняет принятие грамотных терапевтических решений.
10. Хотите ли вы что-то сказать русскоязычным читателям?
Я надеюсь, что эта книга окажется полезной. Она — результат более чем 25 лет опыта. Моё желание — чтобы она вдохновила вас на работу с людьми, живущими с диссоциацией, особенно с теми, чьи голоса делают жизнь крайне трудной, — и дала вам практические инструменты для такой работы.
11. У вас есть любимый способ восстановиться после тяжёлой сессии — книга, музыка, природа?
Мне повезло иметь команду, на которую я могу опереться в любой момент, и я тщательно оберегаю свою личную жизнь. Природа и мои собаки — часть моего ресурса и радости. Я окружена чудесными, весёлыми друзьями, любимым мужем и семьёй. А больше всего помогает сохранять равновесие память о том, зачем я делаю свою работу, зная при этом свои пределы и не принимая близко к сердцу реакции, которые рождаются из боли.
12. Что вы читаете сами, когда вам нужна поддержка или вдохновение как терапевту?
Как я уже говорила, мне повезло работать в потрясающей команде — мы думаем вместе, растём и меняемся вместе. У меня есть богатая библиотека по моей теме, в основном о расстройствах, связанных с травмой. Я часто возвращаюсь к этим книгам, а ещё люблю обсуждать с коллегами сложные вопросы, интервенции и вызовы. Мне повезло быть окружённой знающими, щедрыми профессионалами, которые вдохновляют меня каждый день. Среди тех, кто особенно повлиял и продолжает влиять на мою работу: Онно ван дер Харт, Кэти Стил, Сюзетт Боун, Джим Найп, Эндрю Лидс и Эмилио Верчилло.
Интервью провела Юлия Локкова, руководитель издательского проекта Ассоциации EMDR.